– Автор предупреждает, что любые совпадения с реальными людьми и конторами абсолютно случайны, и его не волнует, что об этом они там себе думают.

Бригадир

– Это ты что сейчас сказал? Проще надо! Например, так… Хистори к реалу ебалом стоять не обязана!

Хрипатый

Пролог

Человек с детства мечтает жить честно. Другое дело, что это ни в пизду не удается – то одно не позволяет, то другое, то социализм мешает, то, опять же, капитализм. Для индивидуума что та хрень, что другая – ни в красную армию не подходит. Для общества в целом – да. Подходит аж два раза. Аппарат насилия на любой основе. Потому как – быдло, плебс ебучий, и заодно – сраных крепостных надо организовывать. С точки зрения социального спокойствия это еще как правильно. Еще желательно кормить и воспитывать. Чтобы он, скотина, не рыпался, не бродил, как брага, и не шел вместо горячо любимого завода на баррикады. Потому что с баррикад, если он туда попадет, не вернется точно. А, пардон, работать – кто будет?
Работать, в таком случае, видимо не будет никто, а если кто и будет, то все одно – результаты глубокомысленного или там, тупого, труда отберут люди в черном. Жрать хотят все. И эти в черном – больше всех.
Так или иначе, в любом обществе ты есть шестерня, которая обязана крутиться в строго определенном направлении. Если бардака нет, то шестеренки, как в часах, например, в оконцовке показывают какое-никакое, а все ж таки – время. Механизм работает, Буре процветает. Если бардак есть – а он чаще всего есть – отдельные шестеренки норовят установить новые оси вращения и завязать все на себя. Опосля чего главная пружина разворачивается как попало, и пиздюлей получают все. То есть – без разбору. Чтобы такого говна не происходило, нужно либо смазывать всю эту хуйню маслом, либо ставить рядом надзирателя с револьвером и средне-, мать его, специальным образованием. С точки зрения социума абсолютно неважно, от хорошей ли жизни будут вращаться шестеренки, или от страха. Главное – более-менее правильное время на часах. Но вот с точки зрения индивидуума, такая ботва ничего общего не имеет с теми розовыми сказками, на которых этот самый индивидуум был воспитан. И тогда от охуенно хорошей жизни он пишет книгу «Изжога дней моих здоровых», а от невъебенно плохой – «Йети подземелья». В первом случае хочется поменять шило на мыло, во-втором, однако, мало-мало пострелять, чисто для развлечения.
В этой связи частоколом встают самые перпендикулярные проблемы. Можно уйти в тайгу и жить там молитвами.
Но там, блядь, нет Интернета.
Можно устроить себе златые горы и реки, полные вина.
Но тогда, блядь, лучше не хвастаться своей тонкой нервной организацией. Гегемоны хуевы нипочем не поймут. В общем, нет в мире совершенства.
Но жить честно хочется. Хочется всем. Мне тоже. Я – ёбаный обыватель, каких миллиарды. Я не хочу отнимать у слепой безногой девочки ее милостыню. Не хочу проламывать голову герою гражданской войны за кусок хлеба. Не хочу снимать с холодеющего трупа старухи-процентщицы чьи-то фамильные драгоценности. Я все это МОГУ делать. Но НЕ ХОЧУ. Совесть тут не при чем. Мораль и, типа, нравственность – тоже. Мне же ж похуй, что скажут в этом занимательном случае другие, более правильные индивидуумы. И тем более похуй, какие обо мне, засранце, сложат панегирики и анекдоты в будущем. Ибо, если я встаю на этот путь – то свет мне не нужен. Никогда. Никакой. Ни до, ни после смерти. И как не ебло меня ни разу страдание другого существа, так и ебать не будет.
Но мне, блядь, хочется жить честно. Наверное, я идиот. Потому что, насмотревшись боевиков, где один положительный герои убивает сто штук отрицательных, наслушавшись новостей с фронта и репортажей из центра раздачи пиздюлей, я, тем не менее, не иду покупать автомат Калашникова, не точу на кухне пику и не готовлюсь к ограблению соседнего супермаркета. Ну, не иду. Ну, не нравится мне. А почему?

Второй курс закончился как-то вдруг, и так же вдруг всплыла необходимость отбыть трудовую повинность в виде практики. Надо сказать, папа уже давно пытался меня заполучить в качестве компьютерщика в свою наикрутейшую контору с пятью аж Селеронами. Зная же досконально, что там за супержелезо, мне туда не хотелось. А хотелось мне чего-то более актуального. И дело даже не в папиных ультракомпьютерах. Уж больно не желал я под его крыло. Он и так в доме начальник, не хватало его еще в качестве босса заполучить. Поэтому вчера я сбегал к нему в офис, быстренько прооперировал все системные блоки, вытряхнул из них тараканов, пропылесосил внутренности, смазал, где надо, вентиляторы, протянул, где болтались, винты и сказал, что больше я тут не нужен полгода. Папа возражал. Он долго доказывал мне, что все тормозит и надо переставлять системы, потом гоняться за вирусами, потом сканировать порты на предмет гнусных пакетов, потом обезглавливать троянов, а еще – провести ликбез сотрудников, а то они не въезжают, куда тыкать.
Я тоже возражал.
Потому как тормозило, в основном, железо, а это, значится, по 200 баксов на комп. Баксы, как таковые, у бати водились. Но свободной штуки не было, ибо свободной штуки не бывает вообще. По себе знаю. Вот не хватает штуки – это сплошь и рядом. А свободной – не-а…
Чтобы батя не слишком раздумывал, я позвонил в компьютерный салон, перечислил чего надо и попросил прислать счет по факсу. Через 10 минут на стол генерального директора ООО «Цирконий» легла бумага уже с двумя штуками баксов внизу справа. Батя почесал затылок примерно в том же месте и сказал: «А меньше нельзя»?
На меньшее потенциальный эникейщик фирмы никак не соглашался. Мало того, неразумное дитя еще и зарплату попросило несколько неприличную. К концу дня батя сдался. Но сказал, что если что у него заглючит, то вызовет меня непременно.
Вот тут я не возражал, выпил кофею с булками и поехал к пиратам.
За то время, пока я грыз базальт науки, у флибустьеров кое-что изменилось.
Съемную квартиру банда пиратов покинула год назад. Они бережно перенесли сервер в бортовую «Газель», несколько менее нежно зашвырнули туда же остальные компьютеры и любимый боевой диван с холодильником. Через 20 минут автомобиль остановился у здания с фантастической архитектурой. Ну, то есть, архитектура, как таковая, отсутствовала. В совершенно непритязательном параллелепипеде было семь этажей сверху, и военная тайна – сколько – снизу. Официально это называлось администрация завода. Номер завода ни о чем никому не говорил. Смысл этого числа не знала даже сама администрация – не ее собачье дело.

Корпоративная дисциплина существовала в России и раньше. Только называлась по-другому и на деле выражалась общеизвестной фразой «я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак. В разгар перестройки все офисы были оклеены стандартным плакатиком А4, на котором под бравым канцеляристом красовалась выдержка из знаменитого указа Петра 1 от 09.12.1709 г.: „Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство“.
Невольно вспоминается старосоветский анекдот про рабочего. Сидит, значит, классический гегемон в приемной директора и мнет свою кепку. Наконец, обращает на него внимание секретарша и спрашивает: «Чё сидим»? «Ну, эта… слушать будут!», – говорит гегемон. На что длинноногое создание со знанием дела отвечает: «Ты чё, соловей, чтоб тебя слушать? Ебать будут!». В этом коротком анекдоте глубокий метафизический смысл и модель абсолютно всех служебных отношений в России.
Но все изменилось с приходом проклятых капиталистов. Конторы стали называться офисами, а секретарши – офис-менеджерами, отчего ебать их меньше не стали, но потребовали не только работы, но и выполнения некоторых правил, написанных, в основном, идиотами.
На нашем этаже было несколько загашников, получившихся в результате работы изрядно похмелившихся в далеком году архитекторов. Загашники сплошь и рядом использовались как места для курения. Рядом с нами такое место еще и откровенно бравировало развесистой пальмой неизвестной породы. На ее кадке красовалось старательно затертое, но неистребимое слово «хуй». Курили в нашем родимом загашнике непосредственно мы и группа никотиноманов из компании «Спайдер инкорпорейтед». Спайдеры сидели через пресловутый загашник от нас и занимали три комнаты. Одну большую – сарай, фактически, в котором насмотревшись американских фильмов и наслушавшись главного спайдермена, управляющий приказал снести все перегородки, посадил себя в стеклянный кубик на самом видном месте, а остальных опездолов рассадил там и сям, причем скрыться от взгляда не было никакой, даже теоретической возможности. Спайдерам вместо того, чтобы чатиться-хуячиться и смотреть свежее порно, приходилось работать, работать и еще два раза работать, желательно – выразительно. Термин «работать выразительно» означал, что программер, например, не просто должен был тупо писать код, а делать это с удовольствием и выражением оргазма, который вот-вот наступит.
Оставшиеся две комнаты были распределены главным спайдермэном таким вот образом. В одну он сел сам, а в другую был навечно заточен сисадмин вместе с сервером. Погодите за него радоваться. Он все равно не мог там:
1. Курить.
2. Есть.
3. Смотреть фильмы.
4. Слушать музыку.
5. Пить главный напиток всех системных администраторов.
6. Не работать.
7. Спать.
8. Ебаться.
Потому как в его, примыкающей к большому залу, комнате прорубили гнусное отверстие, вставили туда пластиковое окно два на два и превратили сисадмина в террариумное существо. Когда, измученный вниманием сисадмин выходил покурить в загашник на лице его ясно проступало желание убить нежно, то есть – не сразу.
Да, еще у спайдеров была кухня – закуток, бывшее техпомещение. Там стояли два офисных диванчика и длинный столик – для типа пить кофе из чашечек с корпоративным логитопом в виде стилизованного паука. Туда сотрудники ходили ровно в 11:30 и 15:30. Редкостно, однако, регулярное чувство жажды.

Мы шагаем дружно в ряд
Охуенный наш отряд.
Нам насрать на все три раза,
Конкуренты – пидарасы.
Йя!!!!!

Звуки эти, пираты, само собой, не раз слышали, но выяснять – что это за скотская колыбельная, было откровенно лень. Такой же поебенью заканчивался и рабочий день, с той лишь разницей, что все сотрудники еще и хлопали в ладоши, выражая то ли, блядь, восторг, то ли, мать его, облегчение.
Но это все цветочки. К сожалению, в жизни бывают и праздники. Спайдермен не зря шлялся по Калифорниям. Корпоративное безумие коснулось даже сугубо святого процесса праздновать, что хотим и когда хотим. Спайдермен запротоколировал это немногое, что еще у несчастных сотрудников осталось. Теперь отмечалась всякая хрень в обязательном порядке. Самое тупорылое, что ввел паучий босс – День Независимости, естественно, Соединенных Штатов. Конечно, попытки протеста со стороны недоумевающих спайдеров были, но были пресечены фразами типа – «если ты, скотина, не будешь веселиться здесь, то будешь, сучий потрох, веселиться там». Там – в смысле на улице. Зарплата, все ж таки, позволяла наступить на горло собственной песне. Отчего в коридоре регулярно появлялись дебилы в бумажных миниатюрных ковбойских шляпках, с дудками и пищалками, ухуяченные конфетти, как бомжи – мухами. Бодро и хором они что-то там прославляли, имитировали непреходящую радость и буйное веселье. Водка была запрещена. Босс приказал всем полюбить виски со льдом и мартини с маслинами. Макс виски, конечно, глотал – все ж таки градус недетский. Втихомолку, однако, лед посылался программером в жопу. А мартини, значится, использовался им в качестве «запить виски». При хорошей конспирации высокий стакан неразбавленного виски, запитый таким же стаканом мартини приводил его в философское состояние духа. Опосля Макс насыпал в стакан абсолютно ненужного льда и уже шлялся по офису степенно, обсуждая индекс Доу-Джонсона или котировки акций с каким-нибудь опездолом. Секрет свой, однако, Макс раскрывать не спешил. При такой политике управления коллективом стукачей было немеряно и, по личному опыту, программер знал, что чем кристальней улыбка, тем гаже ливер.
А еще они регулярно выезжали на пикники с непременными спортивными мероприятиями. Ну там – волейбол, бег в мешках или ненавистный всеми без исключения джоггинг. Джоггинг в переводе на русский означает бег. К бегу вообще Макс относился спокойно и даже как-то им увлекался. Но одно дело – бегать когда тебе хочется, и совсем другое – трястись, доказывая, что ты пидорас меньше, чем, например, бухгалтер Зоя, которая та еще лошадь и обгонит половину мужиков точно.